5

Общая сумма баллов

— Квартира!
— Ты издеваешься надо мной! Я столько слов на «а» не знаю.
— Ну, Миррет, ты же большой…
— Ну так что?! — он вздохнул, мучительно вспоминая. Арбуз, абрикос, акула, абажур… — Архитектор! Архитектора ещё не было.
— Рама, — невозмутимо ответила Тира.
— Опять?! Да ты их специально подбираешь.
Тира с невинным видом пожала плечами. Миррет задумчиво опустил голову на руки. Он думал несколько минут.
— Абракадабра, — вдруг вымолвил он, поворачиваясь к Тире. Взгляд его прояснился и наполнился ожиданием. — Теперь ты помучайся.
— Мне сложнее, — возразила Тира. — Теперь слов на «а» стало меньше.
— А кто этому поспособствовал?
Девочка вздохнула, перебирая в памяти слова и выискивая среди них такое, которое ещё не называл Миррет.
— Как вчера встретили твоё возвращение? — спросил мальчик Тиру. Она посмотрела на него и усмехнулась:
— Не поверили. Пальмира Окетовна решила, что я пришла за домашним заданием и удивилась, что родители мне позволили. Миррет, — голос её посерьёзнел, — мне надо у тебя кое-что спросить.
— Что?
— Только ты не говори никому, ладно?
— Это про «сумерки»?
— Нам сказали, что в следующем году у нас будет рисованье. А я рисовала только дома… — Тира замялась.
— А какая разница? — не понял Миррет.
— Понимаешь, — произнесла она, — воспитательница в садике, Карима Икатовна… ну, ей очень не нравилось, когда я рисовала без «сумерек» всё. Мама с папой сказали, что мне нужно рисовать «сумерки», чтобы… ну, в общем, так надо… А они страшные, я не могу их рисовать.
Миррет задумался. Потом, глубоко вздохнув, он посмотрел девочке в глаза. Он даже не знал, что ей ответить. До пятницы, когда Тира рассказала ему про свои опасения — или про то, о чём она на самом деле знала — он не задумывался ни о чём таком, даже и сам не знал, почему… А услышав, он понял, что это действительно может быть правдой, и он тоже не знал, откуда у него взялось такое знание. Знание настолько ужасное и мучительное, что не хотелось об этом думать, не хотелось об этом знать, но ещё почему-то ему вдруг на мгновение показалось, что он тоже всегда знал это, или чувствовал, или что-то ещё… Но у него не хватало сил признаться себе в том, что он это знает… И в том, что он знает, что знает это. Правда, только на мгновение — ведь откуда на самом деле он мог такое узнать?
— Миррет, что же мне делать? — снова спросила Тира.
Миррет ещё раз глубоко вздохнул, стараясь справиться с начавшей охватывать его паникой, и ответил:
— Я точно не знаю… Но… может, ты попробуешь не думать о том, что это «сумерки», а просто будешь рисовать так, как это делают художники: изображать то, что есть, правду?
— Думаешь, получится? — спросила девочка без уверенности. Миррет пожал плечами:
— Попробуй…
Будь она старше… хоть немного старше — он сейчас завалил бы её вопросами. А так… Выразить свои страхи и сомнения маленькому ребёнку? Но если кто из них и нуждается в защите другого — то это она в его. Потому что какими бы странными способностями, какими бы загадочными знаниями она не обладала — она всего лишь маленькая девочка.
— Миррет, — разбудила его от этих мыслей Тира, — а ты придёшь на новогодний концерт?

Четверть закончилась. Пальмира Окетовна раздала табели с оценками, где значились три предмета: математика, чтение и письмо и, кроме них, поведение и прилежание. Финелла Арифековна была права: о кубе здесь не было ни слова. Ну, по крайней мере, пока. Кроме того, в самой нижней графе значилась общая сумма баллов, состоящая из трёхзначного и двузначного чисел, написанных через дробь. У Тиры эта сумма равнялась 200/42.
— Это все ваши текущие оценки, — пояснила Пальмира Окетовна. — Чем больше первая цифра и меньше вторая, тем лучше.
Тира заглянула в табель сидящего рядом Ирлина. У него было 140/33. «Надо спросить дома у мамы», — решила она, пряча табель в дневник.
Новогодний концерт начался не в одно время для всех классов. Малышей отвели в актовый зал к ёлке чуть раньше, где для них было приготовлено отдельное представление. Школьные коридоры были белыми, точно в них, как и на дворе, выпал снег: это ученики оделись в парадную форму по поводу празднования Нового Года.
В актовом зале собралось две с лишним сотни детей: все параллели начальных классов, с первого по четвёртый. Чтобы водить хоровод, им пришлось выстроиться вокруг ёлки в три ряда.Учительница пения играла на пианино, все тацевали. Потом вдруг распахнулись двери, и в зал вбежала девушка в белом платье и голубом полушубке, с косой соломенного цвета. Она ворвалась в круг и, рыдая, запричитала:
— Помогите! Беда!
— Снегурочка? Что случилось? Почему ты плачешь? Где Дедушка Мороз? — заговорила с ней одна из преподавателей.
— Баба Яга заколдовала Дедушку Мороза! — выдохнула Снегурочка. — Рассыпала все ёлочные огоньки! Она хочет, чтобы Новый Год не настал!
— Что же нам делать?
— Нужно отыскать все огоньки. Тогда мы сможем расколдовать Дедушку Мороза, — ответила Снегурочка. — Но я сама не успею... Их слишком много... А злая Баба Яга кругом рыщет...
— Не расстраивайся, Снегурочка, — сказала учительница. — Мы все тебе поможем, и от Бабы Яги спрячем, чтоб она тебя не заколдовала. Правда, дети, поможем?
— Поможем! — отозвался нестройный хор голосов.
— Тогда скорее впустим Снегурочку в круг и будем крепко-крепко держаться за руки и кружиться, чтобы Баба Яга не нашла её среди нас.
Едва Снегурочка стала в круг, раздалась тревожная музыка, и в зал ворвалась Баба Яга с половой щёткой в руках. Вообще-то предполагалось, что ей выдадут метлу, но в самый последний момент оказалось, что метла осталась где-то в подсобке, ключ от которой завхоз носит с собой, а он куда-то ушёл. «Спасибо, хоть не швабра», — ответила девушка, играющая Бабу Ягу, когда ей выдали замену летательного аппарата.
Баба Яга, грозно помахивая щёткой, стала прорываться в круг, но дети быстро кружились и не пропускали её. В конце концов, голова у Бабы Яги закружилась, она запуталась в детях и бессильно опустилась на пол, прижимая ладонь ко лбу.
— Я никогда не найду Снегурочку, — простонала она. — Похоже, праздник всё же состоится...
Учителя стали стыдить Бабу Ягу за её поведение и требовать, чтобы она расколдовала Деда Мороза, а не то дети её совсем закружат, что те с готовностью подтвердили. И тут Баба Яга расхныкалась и рассказала, что хотела испортить праздник, потому что её саму никто не любит и никогда с Новым Годом не поздравляет. Тогда Снегурочка вышла из круга и пригласила вместе с ними отпраздновать Новый Год, если только она обещает исправиться. Баба Яга просияла и согласилась. Она немного поколдовала, и под торжественную музыку в зал вошёл Дед Мороз. Он поприветствовал ребят, Снегурочку и строго посмотрел на Бабу Ягу, но когда она извинилась, он улыбнулся. Потом достал из кармана пригоршню блёсток — ёлочных огоньков — и сыпанул их на ёлку. Они все вместе прокричали «ёлочка, зажгись», и по всей хвое засветились маленькие лампочки. Потом ребята ещё водили хоровод вместе с Дедом Морозом, Снегурочкой и Бабой Ягой. Праздник наступил.
После представления желающие могли пойти домой, но Тира и Альма остались ещё на концерт, они только забрали вещи из класса. Старшим классам сократили уроки. Контингент в зале постепенно менялся. На сцене, куда потащили разную аппаратуру, задёрнули занавес. Потом послышались шипение и визг, как было на первом звонке, шторы раздвинулись. У микрофона стояла ведущая.
— Сколько в году есть праздников — и всё же этот остаётся самым долгожданным, самым весёлым, самым любимым. Праздник, дарящий нам сказку, дарящий кусочек детства. Потому что все мы в Новый Год независимо от возраста становимся немножко детьми и начинаем верить в чудеса. Поэтому этот концерт открывают наши самые маленькие участники. Ансамбль «Солнышко» — встречайте!
Она ушла за кулисы, а на сцену высыпали семеро девочек-пятиклашек в бальных платьях. К их запястьям были привязаны маленькие колокольчики. Они исполняли танец снежинок. После них вышли девочка и мальчик и сыграли сценку, а «снежинки» спустились по ступенькам по-над стеночкой и тихонько друг за дружкой пошли к выходу. Тира посмотрела на двери и увидела в толпе стоящих у порога Миррета.
— Миррет! — позвала она не задумываясь и, когда он обернулся, махнула рукой. Альма толкнула её в бок.
— Тихо, — прошипела она.
— Я забыла... Всё равно тут шумят!
Она снова посмотрела на Миррета и позвала его рукой. Парень прошёл к ним и присел на корточки возле Тириного кресла.
— Привет, — сказал он шёпотом.
— Привет. Это Альма, — она показала на подругу. — А почему ты стоишь у дверей?
— Поздно пришёл, — ответил Миррет. — В библиотке задержался.
— А у нас ещё праздник был, — сообщила Тира. — Мы хоровод вокруг ёлки водили с Дедом Морозом, Снегурочкой и Бабой Ягой. Другие уже домой пошли, а мы с Альмой решили ещё и концерт посмотреть.
Мимо Миррета протиснулись двое, направляясь к розеткам, куда была подключена аппаратура. Он попытался привстать, чтобы пропустить их, но в узком проходе это не сильно помогло. Через полминуты они двинулись обратно, прижав его к креслам. Когда ребята прошли, Миррет встал.
— Ты куда? — спросила Тира, завидев, что он собирается уходить.
— Я тут мешаю, — шёпотом отозвался Миррет. — Вернусь туда, — он кивком головы указал на своё прежнее место.
— Ты будешь стоять весь концерт? — удивилась Тира.
— Так ведь сесть негде. Ну, может, позже немного разойдутся...
— Я могу сесть к тебе на колени, — не растерялась девочка. — Мама с папой всегда так делают, когда в автобусе мест нет.
— На колени? — неуверенно переспросил Миррет.
— Ну да, — Тира уже встала с кресла. — Давай. А мне как раз эта голова сцену не будет закрывать, — она показала пальцем на сидящую впереди девушку. Миррет прижал палец к губам.
— Не надо так говорить, — шепнул он на ухо Тире, беря её на руки.
Концерт подходил к концу, выступали уже двенадцатые классы. Где-то за полчаса до окончания рядом с Тирой, Альмой и Мирретом освободилось место — ушёл один из преподавателей, — и Миррет хотел туда пересесть, но Тира категорически отказалась менять колени Миррета на низкий стул.
— Миррет, — вспомнила вдруг Тира, когда представление окончилось, и народ, вставая, загремел стульями, — нам сегодня выдали табели — ты можешь мне сказать, что это означает, такое большое число?
Она достала из портфеля дневник и протянула парню небольшой листок плотной бумаги.
— Двести на сорок два? — восхищённо переспросил Миррет, увидев цифры.
— Эта чёрточка обозначает «на»? — поинтересовалась девочка.
— Это дробь, — пояснил Миррет. — Делитель. Ну, в смысле... — он вспомнил, что ей надо объяснять это более понятным языком. — Если все твои оценки за эти полгода сложить, то получается двести. А если сложить количество полученных оценок — сорок два. Понимаешь?
Тира кивнула.
— Вот, чем больше у тебя пятёрок, тем больше первое число и меньше второе. А если ты получаешь двойки, то второе число будет больше.
— Понимаю, — снова кинула Тира.
— Значит, тебе надо сделать так, чтобы первое число было как можно больше, а второе не очень большим, то есть получать как можно больше пятёрок. И тогда если первое число у тебя будет самым большим, а второе — намного меньше, ты сможешь давать последний звонок. И у тебя, должен сказать, очень неплохие шансы.
— А у тебя? — спросила Тира. — Ты ведь в выпускном классе, значит, тоже можешь давать последний звонок? Какие у тебя числа?
— Мои числа тебе ничего не скажут, — неловко ответил Миррет. — Там совсем другие масштабы.
Он почему-то (хотя, наверно, понятно, почему) постеснялся признаться ей, что его шансы даже выше Тириных: 449/93, а это почти круглая пятёрка...

К концу второй четверти первоклашки из «А» закончили знакомство с буквами русского алфавита и в третьей четверти перешли от «Букваря» к книге для чтения. Там уже были гораздо более длинные, по сравнению с «Букварём», тексты, и меньше картинок, что несколько огорчало.
Прижимая деревянную линейку к странице двумя руками, Левик сосредоточенно читал виднеющуюся над нею строчку:
— Пад га-лу-бы-ми ни-би-сами (он набрал воздуха и сдвинул линейку вниз) ви-ли-ка-леп-ны-ми кав-ра-ми… бли-стя на сон-це снег ли-жит.
Дойдя до точки, он замолчал. Читать продолжила сидящая рядом с Левиком Васта:
— Праз-рач-ный лес а-дин чир-не-ет… и ель сквозь и-ний зи-ли-не-ет… и ре-чка па-да-льдом бли-стит.
Прозвенел звонок с урока. Дети повскакивали со своих мест, преговариваясь между собой, они построились парами перед выходом, чтобы идти в столовую. Пальмира Окетовна незаметно бросила взволнованный взгляд на Тиру и Альму, держащихся за руки: она могла рассадить их за разные парты, но запретить общаться… Сначала она пыталась строить учеников парами так, как они сидели на уроке, но дети, желающие пообщаться не только со своим соседом по парте, не сочли эту идею удачной — в конце концов, в классе поднимался разочарованный вой, и Пальмира Окетовна перестала с ними бороться, надеясь, что за время их путешествия до столовой и обратно Тира не подхватит никакую заразу, если вообще, что-то возможно подхватить.
После столовой их ждало первое серьёзное испытание — проверка скорости чтения в кабинете у завуча. По одному, по списку, они будут уходить в учительсткую, пока остальные будут сидеть в классе. И это тоже принесёт баллы.
Тира сидела, теребя в руках линейку. Она старалась не нервничать. Она же знала, что хорошо читает. Пожалуй, одна из лучших в классе. Сейчас у завуча на время читала Альма. Это значит, что её очередь подойдёт через два человека. Тира отложила линейку в сторону и открыла лежащую перед ней книгу для чтения. Перевернула в конец, где были тексты, которые они ещё не проходили, и беззвучно шевеля губами, начала читать первый попавшийся отрывок. Интересно, она укладывается в нужную скорость? Дверь в класс открылась, и вошла Альма. Тира проводила её взглядом, пока девочка села на место, и посмотрела на Левика, встававшего из-за парты. Когда дверь за мальчиком затворилась, она снова уткнулась в книжку.
Левика сменила Фелина. Когда она вернулась в класс, Тира встала, бросила последний взгляд на книжку и направилась к двери. Она прошла по пустому тихому коридору — везде шли уроки — и подошла к открытой двери в учительскую. Из неё направо вела ещё одна дверь, которая тоже была открыта. Два стола были придвинуты друг к другу в форме буквы «Т». За дальним сидела завуч — кудрявая женщина лет сорока. Никана Свестеговна была совсем не страшная — и всё же некоторые «Б»-шки и «В»-шки её боялись: первых она грозилась за недостаточные старания в учёбе перевести в «В»-класс, а вторые учились настолько плохо, что, как она выражалась, не дотягивали даже до «В»-уровня, опять-таки, из-за недостаточных стараний. Правда, были и те, кто мог претендовать на «повышение». Таких она всегда поощряла.
На столе, стоящем торцом, лежала раскрытая книжка. Тира подошла и взобралась на стул.
— Пелко Тирсина? — уточнила завуч, заглянув в листок. Тира кивнула. — Вот отсюда читай, — она показала пальцем абзац в книге и включила секундомер.
Это было какое-то художественное произведение. Наверно, большое, потому что на развороте страниц не было заглавий. Конечно, о чём в нём говорилось, сказать было невозможно: отрывок в полстраницы, прочитанный Тирой, нёс в себе не так уж много информации.
— Достаточно, — остановила Никана Свестеговна, выключая секундомер, когда девочка уже заинтересовалась. Тира замолчала и перевела дыхание. — Можешь идти.
Девочка слезла со стула, на секунду замерла на пороге, думая закрыть дверь, но потом вспомнила, что та была открыта, и вышла из учительской. Сейчас Тира чувствовала себя значительно спокойней. Она прочитала; прочитала всё, как надо и, кажется, достаточно быстро.
Тира и Альма шли вместе домой. Тира снова распереживалась: результаты проверки скорости чтения будут известны только завтра, и ей предстояло весь остаток дня провести в неведии и догадках. Альму, конечно, тоже волновали результаты, но не настолько: девочка знала, что о праве давать последний звонок она может только мечтать, потому что несмотря на весь ум и старания с её болезненностью шансы стать первой ученицей в классе для Альмы равнялись практически нулю. В общем, у Тиры было две соперницы: Пато Фелина и Авитова Играда.
Старания были оправданы: прийдя на другой день в школу, Тира узнала, что уж в чём-чём, а в чтении она была первой. Фелина, правда, отстала от неё всего на одно слово. А вот Играде не повезло: она так разволновалась, что прочитала текст хуже, чем обычно. Услышав свой результат, девочка расплакалась.
За несколько недель конкурентная борьба обострилась настолько, что Пальмире Окетовне приходилось охлаждать пыл девочек, постоянно напоминая им, глядя на не опускающиеся ни на минуту три руки, что ей надо спросить не только Тиру, Играду и Фелину. Тира и Играда реагировали на эти напоминания достаточно адекватно: терпеливо опускали руки на стол и ждали следующего подходящего момента. Фелина же не делала этого даже тогда, когда Пальмира Окетовна говорила об этом открытым текстом, и в добавок ещё кричала: «Можно я!», так что даже учительница иногда не выдерживала и вызывала её.
— Она не честно поступает, — заявила один раз Тире Альма. — Так Пальмира Окетовна спросит её больше, чем вас и Иградой. И всё только из-за того, что вы не выскакиваете и не кричите, — она задумалась и произнесла: — Может тебе тоже так делать?
— Я так не смогу, — вздохнула Тира. — Пальмира Окетовна ведь просит...
— Она просит не только вас. А в результате из вас троих добивается своего только Фелина.
— Ну ты сама так бы сумела?! — воскликнула Тира. — Или зачем ты мне это советуешь?
— Не сумела бы, — согласилась Альма. — Но ведь все знают, что на самом деле самая достойная из всех — ты. Пока не устроили эту гонку, ты была первой. И ты ею и осталась бы, если бы Фелина не была такой наглой, — Альма глубоко вздохнула. — Почему Пальмира Окетовна не накажет её?
— За что? За то, что она учит? — заметила Тира.
К концу четрерти их баллы практически уравнялись. Девочки, родители и одноклассники, видя это, задавались одним и тем же вопросом: если они уже почти равны, то к концу четвёртой четверти разница может вообще исчезнуть. Как тогда будут выбирать победительницу?
Вопрос решился очень необычным образом. В последний день занятий перед весенними каникулами в класс вместе с Пальмирой Окетовной вошли директор, завуч и девушка из молодёжного центра, та самая, что вела новогодний концерт и первый звонок, а на ёлке для малышей исполняла роль Снегурочки. Теперь уже Тира выучила её имя: Талина.
— Сейчас мы определим, у кого самая большая общая сумма баллов, — объявила Пальмира Окетовна. Тира, Фелина и Играда напряглись. Никто из них не ожидал, что «предвыборная гонка» так стихийно оборвётся. Все рассчитывали ещё на полтора месяца. Пока Пальмира Окетовна вместе со своими спутниками проводила подсчёты в своём журнале, каждая из девочек тоже пыталась мысленно прикинуть, сколько шансов одержать победу именно ей.
С Иградой вопросов не возникло: когда сравнили дроби, стало ясно, что её результат меньше, чем у Тиры и Фелины. А вот с ними вышла заминка. Взрослые озадаченно посматривали друг на друга, ожидание затягивалось. Наконец, завуч негромко произнесла:
— Ну и как мы решим, кто лидирует, если у них дроби равны?
Тира оглянулась на Фелину. Дроби равны? Но не могут же они вдвоём нести колокольчик? Всё равно придётся выбрать кого-то одного.
В журнал заглянул директор. 384/80 значилось напротив Пелко Тирсины и 408/85 — напротив Пато Фелины. Дроби хоть и были равны, но число Фелины оказалось большим...
— В таком случае лидирует Фелина, — заключил директор. В ту же секунду тишину разрезал радостный вопль Фелины. Тира сидела молча, не сводя глаз с Пальмиры Окетовны: выходит, Фелину выбрали только за то, что Пальмира Окетовна вызвала её на пять раз больше, чем Тиру?