Часть вторая

Неизвестный, который всегда был рядом

1

Утро нового дня

Тира открыла глаза. В окно была видна глянцевая чёрно-фиолетовая поверхность неба. Тем не менее, было светло. Часы показывали девять утра. Тира поднялась с кровати.
Вот уже два года, как начало рабочего дня сместили с восьми-девяти часов на десять из-за того, что светлые часы сократились, и светать стало позже. Теперь «сумерки» занимали три четверти небосвода. Собираясь в школу, Тира не могла отделаться от чувства, что сегодня ей что-то снилось. Что-то, что уже снилось раньше. Что она тоже никак не могла потом вспомнить. Вот только что?
Вообще, сон, видимо, был самый обыкновенный. Единственное — мучило любопытство, ну, и, немного, странное ощущение от того, что это, чем бы оно ни было, наверняка уже снилось не однажды.
В другой комнате бубнил телевизор — кажется, там зачитывали утренние новости. Потом новости прервались этаким весёлым и громким тра-ля-ля, и Тира, проходя мимо по коридору, увидела на экране представительного седовласого дяденьку в белом халате, который со счастливым видом держал двумя пальцами маленькую таблетку.
«Какая-то новая реклама», — подумала Тира. Дяденька тем временем заговорил.
— У вас слабый куб? Не расстраивайтесь! Теперь есть то, что поможет вам набрать силы...
Тира включила воду в ванной, и слова перестали быть слышны. Когда она, вымыв руки, вышла, дяденька-врач заканчивал свой длинный и, вероятно, проиллюстрированный, монолог.
— ...так что не теряйте времени, покупайте «Энергоусилитель»!
Снова послышалось тра-ля-ля, свидетельствующее об окончании рекламы. Ведущие утренней программы в очередной раз поприветствовали телезрителей. Потом послышался лёгкий щелчок, и всё смолкло: вошедший в комнату Дор выключил телевизор.
Тира обулась и подошла к зеркалу. Шёлковые коричневые волосы доходили до плеч. Она собрала их в хвост и заколола заколкой. Повернулась спиной, боком, оглядела себя. Эта форма, без всякого сомнения, смотрелась намного лучше, чем детская, которую они носили ещё в прошлом году. Покроеный по фигуре жакет сидел идеально, и девочки выглядели как настоящие леди. Тира провела пальцами по завитку вышивки.
«Унылая пора, очей очарованье...» — она уже не задумывалась, рассказывая на память эти стихи. А между тем, до очарования открывающейся картине было, строго говоря, далеко. «Багрец» и «золото» на добрую половину, если не больше, были перемешаны с «углём» — уродливо изъедены чёрными пятнами, которых, как и «сумерек» за последние годы значительно прибавилось. Но на это уже не обращали внимания. (Наверно, теперь не обратили бы внимания и на рисунки без «сумерек»: что-то изменилось...)
Несколько лет назад.... много лет назад... Когда-то давно — она сказала бы об этом Миррету. Ей стало неприятно. До чего же наивны бывают дети. Просто смешно, насколько глупы. И даже стыдно. Она считала их друзьями. Маленькую девочку и взрослого парня. Чушь! Да он, поди, не знал, как отделаться от неё. А она ему ещё и репутацию подпортила... Ну почему она не додумалась, что у него будут неприятности из-за этого прыжка?
Листва шуршала под ногами, шуршала всё так же тихо и приятно, как и раньше, когда чёрных отметин было не так много. По сравнению с тем, что сейчас, можно сказать, почти не было. Тира опустила глаза на дорогу, выискивая листок почище и поярче. Таких не попалось. Она вошла на крыльцо школы за пять минут до звонка.
— …В те времена люди были крайне беззащитны. Не умея активизировать свою энергетическую защиту, они к тому же сами себя уничтожали. Вели войны, загрязняли окружающую среду… — Финелла Арифековна прошагала к окну и остановилась, оглядев класс. Ребята быстро записывали её слова в тетради. Проследив, что большая часть уже подняла головы, она продолжила: — Их знания об энергетическом кубе были очень скупы. Дальше всех в понимании его природы продвинулись на Востоке, но даже там тогда ещё не существовало такого понятия, как куб. Свою энегретическую оболочку они называли аурой. Но всё же именно Тибетский мудрец Кашир открыл энергетический куб. Он первым разобрался в заблуждениях по поводу ауры и высказал предположение об их природе… И первым смог доказать правомочность своих взглядов, научившись активизировать свой собственный энергетический куб.
Не отрываясь от тетради, сидящая рядом с Тирой Альма убрала упавшую на глаза чёлку. Сейчас её волосы, когда-то длинные, были подстрижены и старательно уложены, что, в общем-то, не сильно улучшало их внешний вид: сквозь чёрно-фиолетовые отблески пробивались белесые пасмы, и не было понятно, то ли она неудачно покрасилась, то ли рано поседела. Альма несколько раз пыталась исправить положение вещей, перекрасившись в какой-нибудь один цвет, но светлые волосы набирали краску быстро, но плохо, становясь то рыжеватыми, то сероватыми, а тёмные не набирали её вовсе, а только тускнели и становились очень ломкими. В результате Альма выглядела ещё хуже, чем до покраски. В конце концов, она прекратила свои эксперименты и постриглась.
К тому же, с возрастом, девочка стала ещё более болезненной, чем раньше — хотя это и казалось невероятным и даже невозможным.
— Итак, Кашир был первым, кто доказал, что аура на самом деле не является энергетической оболочкой… Да, Фелина?
Фелина опустила руку и поднялась с места.
— Но ведь некоторые видели… ауру? — спросила она. — Значит, они должны были видеть энергетический куб…
Финелла Арифековна покачала головой. Фелина снова опустилась на стул.
— Неактивизированный энергетический куб можно увидеть только на аппарате УлЭИ. Именно так его проверяют при рождении. То, что они видели, было отражением тела человека в пространство куба в инфра-красном спектре, — она пристально оглядела лица учеников. — Вспомните, как описывается аура: в ней несколько слоёв, которые становятся менее чёткими по мере отдаления. Она расплывается к краям. Когда человек болеет, цвет его ауры меняется, так как меняется плотность куба и лучи в его пространстве преломляются иначе.
Следующим уроком шла практика.
Когда прозвенел звонок, шестнадцать человек из группы Викура Викуровича, а также Альма, у которой сейчас было окно, собрав вещи, поднялись с мест и вышли в коридор. В актовом зале остались те, кто занимался с Финеллой Арифековной. Попрощавшись с Тирой, Альма отправилась в библиотеку писать реферат по истории. Группа Викура Викуровича поднялась на третий этаж к кабинету.
Надо сказать, давненько с Тирой не случалось ничего нестандартного. Пожалуй, с тех самых пор, как... как приходила комиссия исследовать её куб, во втором классе. С тех пор она росла абсолютно обыкновенным среднестатистическим ребёнком. Девочка уже забыла, каково это — чувствовать себя немного не такой. И вот вам нате: не то, чтобы нестандартное, но не совсем среднестатистическое. И, в добавок, такое, в чём очень не хочется чувствовать себя не такой (особенно, если учесть опыт предыдущих лет).
Сначала Тиру не особенно беспокоил тот факт, что её куб пока не активизируется. Подумаешь — у кого-то раньше, у кого позже. Но когда четверо из группы свои кубы полностью активизировали, и ещё у восьми человек приобрели аморфный вид — промежуточная стадия (внешне это выглядело так, будто человек окружён прозрачной дымкой), — Тира забеспокоилась. Оставшиеся трое, у кого, как и у Тиры, пока что ничего не получалось, имели топазовые кубы — самые слабые из группы сильных. Но у неё-то алмазный!
Тира пристально всматривалась в себя. Золотые пучки энергии курсировали в органах, сплетаясь тонкими нитями, тянущимися к мозгу. Чувство крайней лёгкости, буквально пустоты. Ну должно, должно у неё получиться! Всё правильно, не может быть, чтобы не активизировался куб! Послушать? может... Силой мысли Тира перераспределила энергию в пучках, взяв от каждого по тонкой ниточке и направив получившийся пучок на слуховой аппарат.
Вообще-то, этого не положено было делать, если бы Викур Викурович узнал, он бы рассердился. Те немногочисленные команды, которые он иногда давал ученикам, представляли собой так называемые якоря и проникали в мозг сами, исподволь, без привлечения дополнительной энергии к слуховому аппарату. Это были команды к окончанию тренировки для тех, чей куб был в активизированном состоянии и команды сообщения ученику об активизации его куба или об аморфном состоянии.
Никаких команд Тире не было, а значит, с её кубом было всё, как и раньше: никакого движения. И всё же она решила послушать.
В комнате стояла тишина. Потом Тира уловила лёгкие спокойные шаги: это Викур Викурович ходил между рядами. Неожиданно шаги замерли. Видимо, учитель остановился около кого-то из учеников.
— Ты чего глаза открыл? — спросил Викур Викурович шёпотом.
— Устал, — ответил мальчишеский голос. Видимо, кто-то с топазовым кубом. В этом состоянии Тира не могла чётко различать голоса.
— Неправильно распределяешь энергию, — произнёс учитель. — Проверь ещё раз все органы.
— Я проверял, — проныл мальчик.
— Значит, плохо проверял, — жёстко ответил Викур Викурович. — Я не могу заглянуть в твою голову и сделать это за тебя. Никто не может. А если бы и мог — не стал бы.
Тира понимала недовольство учителя: несмотря на то, что в группе с сильными кубами были ученики со всех трёх параллелей, кое-какая закономерность всё-таки прослеживалась. Трое из пятерых человек из её класса имели алмазные кубы и двое — корундовые. Из «Б»-шек алмазные кубы имели двое, корундовых кубов у них было пять и ещё один — топазовый (владелец которого не так давно, но таки смог добиться аморфной оболочки вокруг себя, — а это уже полдела), оставшиеся трое с топазовыми кубами, которые не продвинулись в активизации ни на шаг, были из «В»-класса. Конечно, математический статистик, по всей вероятности счёл бы различия между тремя группами не достоверными, но Тира статистиком не была, потому и подозревала, что какая-то связь силы куба с умственными способностями всё же есть. Тем более не хотелось ей быть в числе «В»-клашек, у которых вечно были проблемы с правильным распределением энергии даже в теории.
Тем временем, пятнадцать минут, отведённые на первый сеанс, прошли, и Викур Викурович сделал громкий хлопок в ладоши и чётко произнёс:
— Выйти.
Мгновенно от мозга к органам потянулись золотые нити, сетка между пучками стала редеть, а пучки — увеличиваться и таять. Тира вернула энергию в исходгное положение и открыла глаза.
Викур Викурович подождал, пока дети усядутся и начал комментировать. Он сделал небольшие замечания двум девочкам из «Б»-класса, потом Ирлину, с которым раньше сидела Тира, похвалил Фелину, у которой куб активизировался на удивление быстро и был очень сильным (в пределах корундового куба, конечно) и обратил взор на тех, чьи старания пока что были безуспешны.
— А вам четревым, — произнёс он, — повторяю в очередной раз — надо проверить правильность распределения энергии. Тира, — он посмотрел на девочку, — должен сказать, меня волнует твоё состояние. По идее, твой куб, как самый сильный, должен был активизироваться одним из первых — а ты даже не вошла в аморфную стадию. В теории у тебя было всё идеально. Я не думал, что возникнут какие-то проблемы. У тебя есть предположения, в чём дело?
Тире хотелось сказать, что по её результатам получалось, что куб должен быть уже давно активизирован, она уже сотню раз перепроверила всё, что только могла. Что она даже не представляет, что ещё ей сделать... Но она вспомнила, как ныл тот мальчик из «В»-класса, и ей очень не хотелось быть похожей на него. Поэтому девочка только твёрдо произнесла:
— Я ищу, Викур Викурович.
Тем не менее, учителя это не успокоило. Когда учишь детей девятый год (Тиру, правда, только восьмой), хорошо знаешь, чьё «ищу» чего стоит. И если неудачи остальных троих человек были кроме более слабого куба обусловлены процентов на 70 их безалаберностью и недостаточно сильным желанием учиться, то о Тире он сказать этого не мог.
Викур Викурович покачал головой.
— Вероятно, нам придётся снова проверить твой куб, Тира. Возможно, с ним что-то не так.
— Нет! — испуганно вскочила девочка раньше, чем успела сообразить, что делает. — Не надо, Викур Викурович! Я найду, в чём причина, обещаю! Дайте мне ещё немного времени, я обязательно найду!
— Тира, — спокойно проговорил учитель, улыбнувшись — не надо на это реагировать, как на наказание. Скорее, это мера предосторожности. Твой куб всегда вёл себя не так, как у всех. Возможно, мы чего-то не учли. Тем более, что он у тебя алмазный только условно.
Тира не ответила. Но в её взгляде явно читалась мольба: «Не выгоняйте меня с практики!» Викур Викурович вздохнул.
— Ещё ни у кого в руках энерготон не выдавал таких трелей, как у тебя. Никто так и не знает, откуда брался скрежет.
Что могла девочка на это сказать? Что, возможно, всё дело в том, что прибор старый? что им давно не пользуются? что... Внепный звон и цокот прервал её лихорадочные размышления. Все оглянулись на Фелину, которая быстро нагнулась, собирая с пола раскатившиеся таблетки-драже. Викур Викурович пристально смотрел на свою ученицу, побледнев, расширившимися глазами. И Тира поняла: кажется, он знал, что это за таблетки...
— Ты это пила? — спросил он негромко, однако таким тоном, что по коже пошли мурашки.
Фелина испуганно подняла голову и, не закончив собирать, быстро выпрямилась, пытаясь наощупь заткнуть баночку пробкой.
— Я спрашиваю, ты пила это?!! — закричал он. Его голос, яростный и в то же время испуганный наполнил всю комнату, так что зазвенели стёкла. Тира слышала, как преподаватель кричит, второй раз в жизни. Фелина — в первый. Она оцепенела и второй раз выронила баночку. Потом, открыв рот, но не в силах вымолвить ни слова, девочка кивнула.
— Сколько раз? Сейчас пила?
— Да...
— Пошли, — в ту же минуту Викур Викурович схватил перепуганную Фелину за руку и выволок из класса. Оставшись одни, дети затравленно переглядывались.
— Никогда не видел его таким бешеным, — сказал кто-то сзади Тиры. — А что это было?
— «Энергоусилитель», — прочитал Ирлин, подняв с полу оброненную Фелиной баночку.
— Ну и что? — спросила Сатиа. — Из-за этого тащят к директору?
Всё произошедшее как-то не вязалось. Викур Викурович, который никогда не повышал голос даже на полтона, вдруг выходит из себя из-за того, что ученица выпила пару витаминок, а потом вообще ведёт её к директору, как злостную хулиганку. Одно из двух: либо их преподавателя подменили, либо произошло действительно что-то ужасное. И то и другое было в равной степени невероятным.
Пока каждый в уме строил предположения, подошёл конец урока. Викур Викурович зашёл в класс за две минуты до звонка, и он был один.
— А где Фелина? — робко спросила Сатиа. Учитель тем временем оглядывал класс в поисках чего-то.
— Где «энергоусилитель»? — спросил он, понимая, что дети Фелиныну баночку уже исследовали. Ирлин молча встал с места, подошёл и поставил баночку на учительский стол. — Надеюсь, вы это не пробовали?
Дети отрицательно помотали головами. Это Викура Викуровича успокоило.
— Что ж... — произнёс он, бросая на баночку недовольный взгляд, — должен вам сказать, что если кому-то из вас не терпится заболеть и отойти в мир иной, то этот препарат вам поможет.
Даже не верилось, что Викур Викурович снова стал собой, таким, как его все знали.
— Вы поэтому повели её к директору? — спросила Сатиа.
Учитель спокойно посмотрел на девочку и сказал:
— Фелину я отвёл в медпункт, где ей срочно сделали промывание желудка. Потом я поставил в известность вашего классного руководителя, чтобы она собщила родителям Фелины, ей нужно срочно пройти медицинское обследование. Я очень надеюсь, что ещё не поздно.
Тут Тира поняла, почему преподаватель, как ей показалось, стал собой. На самом деле, он сильно перенервничал и сил на какие-либо эмоции уже не осталось.
Оказалось, что «энергоусилитель» действует, как допинг. Под его действием энергия в организме перераспределяется таким образом, что от органов берётся больше, чем положено, но человек при этом не чувствует усталости, а куб в этот момент действительно становится мощнее. Но чем больше человек пьёт этих таблеток, тем больше он слабеет, и, в конце концов, может настать день, когда вы не то что не сможете активизировать куб, но даже встать с постели за стаканом воды.
Да, Фелина хотела и даже могла бы быть первой, но на этом пути она почему-то часто делала глупости, выходившие боком ей же самой.
У дверей музыкального класса Тира встретила Альму. Та, похоже, вернулась из библиотеки раньше, чем закончился урок, и сейчас она заканчивала просматривать написанный реферат.
— Сколько страниц вышло? — спросила Тира, заглядывая подруге через плечо.
— Десять. Я, правда, большие поля оставила...
— Не переживай, — отмахнулась Тира, — у меня, кажется, будет ещё меньше.
— Что-то Фелина долго за ключом ходит, — заметила вдруг Альма, пряча реферат в папку. В ответ Тира посмотрела на неё расширившимися глазами.
— Ты чего?
— Я и забыла!
— О чём? — не поняла Альма.
Фелина была старостой, и все ключи от кабинетов, если те были закрыты, ходила брать сама. Если же она болела, то эта обязанность передавалась замстаросты, но поскольку такое случалось крайне редко, а Фелиныно стремление быть первой всегда и во всём в добавок приводило к тому, что девочка иногда приходила и больной в школу, вполне естественно, что Тира забывала о своих обязанностях заместителя.
— Фелина может не прийти, — ответила она, направляясь по коридору к лестнице. — Викур Викурович отвёл её в медпункт.
— Отвёл? — поразилась Альма. — Сам? Она что, умирала?
— Кажется, такая опасность была, — неуверено ответила Тира. — Она наглоталась «энергоусилителя». Сегодня утром видела рекламу. А мы-то всё думаем, как у неё получается такой сильный куб!
— Это, конечно, нехорошо, — согласилась Альма. — В её репертуаре. Только в медпункт зачем?
— Он со временем сильно ослабляет куб. Так, что можно даже умереть, — натянуто произнесла Тира. — Ей сделали промывание желудка. Но Викур Викурович всё равно боится, что она выпила слишком много. Он сказал Финелле Арифековне, чтобы она сообщила родителям...
Тира осеклась, заметив, как побледнела Альма. Глаза её были широко раскрыты в немом ужасе.
— Что с тобой?
— Я... я тоже видела эту рекламу, — пробормотала она. — Я собиралась попробовать...
Тира не нашла, что сказать. Правду говоря, у неё самой была мысль, услышав сегодня утром об «энергоусилителе», посоветовать его подруге. Альма никогда не говорила о том, как бы ей хотелось сделать свой куб хоть самую малость сильнее, никогда, кроме того единственного раза, когда официально был изменён статус Тириного куба. Но Тира и так слишком хорошо знала, через что ей приходится проходить, и мысль, что может найтись, наконец, решение, которое ей поможет, девочку искренне обрадовало. Если бы не случай с Фелиной... Альму откачать было бы значительно тяжелей.
Учительница музыки тоже удивилась тому, что Фелина отсутствовала. Выслушав историю о том, как одна из лучших учениц в классе зачем-то напилась «энергоусилителя» из-за чего, видимо, ещё несколько дней в школе не появится, Мирана Пиловна приступила в проверке домашнего задания по сольфеджио, где они должны были разобрать по интервалам небольшую песню. После этого ребята написали музыкальный диктант и оставшиеся двадцать минут урока слушали оперу «Руслан и Людмила».
«А»-класс был единственным, учившим музыку до двенадцатого класса. У «Б» она закончилась в прошлом году, у «В», имевших самую слабую программу по обязательным предметам и ни одного дополнительного курса, — и вовсе не начиналась. «Б»- класс, как среднестатистический, имел и «среднюю» программу: требования по обязательным предметам к ним не ослабляли, но и не ужесточали, до восьмого класса у них велись некоторые дополнительные курсы: изобразительное искусство, танцы, музыка и этикет, но в девятом их прекратили, так как нагрузка по остальным предметам стала больше. «А»-класс же, продолжал учить всё, и при том в повышенном объёме. Даже уроки у них заканчивались позже, чем у других.
— «Какое чудное мгновенье, что значит этот дивный сон?» — пел Руслан с пластинки. Цепененье... мрак... Что же это был за странный сон, который она никак не может вспомнить? Тира попыталась сосредоточиться на музыке, кроме того ей было как-то совестно думать о каком-то глупом сне, когда её подруга чуть было не подвергла опасности свою жизнь, решив попробовать «энегроусилитель». Тем более, что в пророческие сны она не верила.
И вобще, ей почему-то стало казаться, что это вовсе не «глупый сон». В голову полезли самые странные мысли. Что-то непонятное о том, что есть что-то, что она давно знает, что сон о чём-то говорит, и поэтому его обязательно надо вспомнить, что это каким-то боком может относиться и к Альме (наверно, чтобы оправдаться) и даже... Ну, это уж совсем чушь, она даже думать об этом не хотела. В конце концов, она прекрасно знала, что это не так!
Вот это последнее чувство посещало её с редким постоянством. Это была её тайна и её загадка. Загадка о самой себе, которую она не могла разгадать уже многие годы.