2

«Рассвет»

— Значит, за это уже не отправляют в больницу? — шутливо поинтересовался Ветер, глядя на гостей.
— За воздушный куб? Кажется, нет.
— Но ведь тебя не поэтому отправили, — возразил Киран.
— Конечно, — согласился Ветер, — она имела к этому отношение, но… Не такое уж большое, как вам кажется. Да, тут были мои стихи, я посвящал ей стихи, — он полез в тумбочку, но не обнаружил газет. Ветер вопросительно посмотрел на присутствующих.
Тира вынула все бумаги из карманов и протянула мужчине.
— Я бы всё-таки предпочёл оставить их у себя, — заметил Ветер, перекладывая листки. — Значит, вы всё это уже читали?
Тира кивнула.
— Ну, и как?
— Красиво, — призналась девочка.
— Я рад, что хоть кому-то это нравится, — вздохнул он.
— Почему «хоть кому-то»? Это и правда красиво, — возразила Тира.
Ветер пожал плечами.
— Она так не считала.
— Мы вообще-то хотим тебя отсюда забрать, — вмешалась Вейнара. — Ты нужен нам.
— В самом деле? А зачем?
— Ну, ты ведь тоже знаешь о «сумерках»? Иначе бы ты тут не лежал.
Помолчав некоторое время, Ветер нехотя произнёс:
— Ладно, давайте поговорим. Только… Какой сейчас год?
С тех пор, как попал в больницу, он провёл в полубессознательном состоянии почти восемь лет.

Ветер хмуро оглядывался вокруг, слушая вполуха рассказ Тиры. Всё так изменилось, сильно изменилось. Помрачнело. Даже люди. «Как будто «сумерки» оставляют пятна уже даже в душе», — подумал он. Впрочем, не с души ли всё началось? До сознания долетели слова Тиры о «Надежде».
— Да, эти люди ещё помнили о любви, — сказал он вслух самому себе. — Но им не удалось никого найти. Все были слишком испуганы, ещё тогда. Гораздо проще закрыть глаза, спрятать голову в песок, как страус, отрицать очевидное. А ведь могли бы найтись единомышленники… Тогда ещё могли бы. Сейчас будет значительно тяжелей.
— Почему? — спросила Тира.
— Потому что сейчас конец ближе. А значит, надо больше смелости, чтобы это признать. Пытаясь спастись, природа создала людей с воздушным кубом…
— Ветер, так ты поможешь нам? — спросила Вейнара.
Ветер снова со вздохом огляделся вокруг.
— А какой, господа, в этом смысл? Я живу на свете 45 лет, я забыл своё имя, я всего лишь ветер… Которого ничего не держит в этом мире. Все мечты разрушены. Любовь любого из нас даром не нужна никому.
— Тира, — он повернулся к девочке, — ты ведь была ими, ты должна знать, отчего они умерли. Любовь — это боль.
«Помнили о любви, а убила боль…» — странное осознание. В самом деле? В самом деле, почему нет…
— Любовь — это боль, — продолжал Ветер. — Боль — это страх, разочарование, злость. За ними боль. А за болью — любовь. Чтобы открыть путь к любви, нужно дать выход боли, злости, страху. Иначе злость будет накапливаться. Видите, сколько её уже? — он, сощурясь, посмотрел в небо. Маслянисто-чёрное небо, точно разлитая нефть. — Если хотим бороться, надо не скрывать своих чувств. Чтобы в конце концов дать выход и любви. Ведь именно так поступала «Надежда»?
— Да, — согласилась Тира. Она всё поняла… — Только они не рассчитали. Они не рассчитали, что сначала выйдет боль, которая пополнит «сумерки», и любовь уже не успела…
Ветер взял у Тиры из рук цилиндр и посмотрел на свет.
— Любовь — вот, — произнёс он, отдавая его девочке. — Они не убили ею «сумерки», но отдали нам. Дорогой подарок…
Тира взяла в руки цилиндр. Любовь… Она вспомнила, как в детском саду цилиндр поддержал её, когда ей так тяжело было из-за «сумерек», которые надо было рисовать… Как он за день поставил её на ноги, когда в первом классе мальчишки закидали камнями… Пять жизней… На глаза навернусь слёзы. Девочка почувствовала, как Ветер погладил её по голове.
— А что ты хотела? — негромко сказал он. — Это оно и есть.
— Так ты будешь с нами? — задал вопрос Киран.
Ветер вздохнул, сунул руки в карманы, посмотрел на землю, в небо, вокруг.
— Буду, — наконец сказал он. — Буду, только дайте мне время. Я хочу увидеть её.
Тира кивнула.

Альма сидела очень бледная: вот уже несколько дней ей нездоровилось. Температура, слабость, головокружение при попытке встать…
— Может, не пойдёшь в школу, а? — спросила Тира, подозрительно глядя на подругу. Полежи пару дней хотя бы.
— Ничего, — прошептала Альма. — Я как-нибудь… Через полторы недели конец года, тогда и отлежусь. Нам не привыкать. — она попыталась улыбнуться. — Надо же написать контрольные… Помоги, пожалуйста, встать.
Со вздохом Тира поставила подругу на ноги. Придерживая под руку, она вела пошатывающуюся Альму в школу. Казалось, та может потерять сознание в любой момент.
— Расскажи, как ваша встреча, — шёпотом попросила Альма. — Вчера мы так и не успели поговорить из-за моего самочувствия.
— Вейнара и Киран прилетят в июне, — ответила Тира. — Ветер пока что вернулся в больницу. Мы взяли с него слово, что он постарается принимать как можно меньше медикаментов, ему надо снова научиться активизировать свой куб. А манипуляции его обессиливают.
— Мне бы тоже хотелось почитать его стихи…
Тира вздохнула:
— Они красивые. Жаль, я не запомнила на память… Придётся подождать до следующего раза.
«До следующего раза бы дожить», — мелькнуло у Альмы, когда она, превозмогая слабость, заставляла себя подниматься по ступенькам на второй этаж с Тириной помощью.
— Зато мы кое-что выяснили о «сумерках», — продолжала Тира. — Мы знаем, как надо себя вести.
— Это очень хорошо… — ответила Альма.
«Дожить бы…» — мелькнуло в голове, когда всё тело вдруг пронзила резкая боль. Перед глазами потемнело.
Больничная палата. Тира вглядывается в бледное лицо спящей подруги. Где-то там родители Альмы разговаривают с врачом. А что говорить? Что ещё говорить, если уже и Тирин куб ей не в помощь?
— Пойдём, — услышала девочка голос Миррета за спиной. Он подошёл ближе. — С ней всё будет хорошо.
— Ей не надо было идти в школу, — сказала Тира.
— Ты ведь сама сказала, что её невозможно отговорить. Зато ты оказалась рядом.
— И от этого не было никакого толку, — продолжила мрачно Тира, — всё равно Альма потеряла сознание.
Миррет открыл, было, рот, но промолчал, не стал говорить, что, если бы не Тира, то, возможно, Альме в этот раз уже бы ничего не помогло.

Одиннадцать утра. Яркое солнце заглядывает в класс, где Финелла Арифековна даёт ученикам напутствие перед каникулами. Место рядом с Тирой пустует: Альма всё ещё находится в больнице, её состояние то незначительно улучшается, то так же незначительно ухудшается. В целом, как говорят врачи, стабильно тяжёлое. Где-то там, на ступеньках крыльца, сидит в ожидании её Миррет, чтобы вместе пойти в больницу: они навещают Альму каждый день. Даже Фелина почему-то перестала язвить. Тира видела в ней скрытый испуг и догадывалась, о чём та думает…
Они с Мирретом шли по улице. Тира, как и была, в школьной парадной форме — белом платье и белом жакете, — заходить домой переодеваться она не стала. На подходе к больнице Тиру окликнули. Обернувшись, девочка увидела своих новых знакомых — Вейнару и Кирана, спешивших к ней бегом через улицу.
— Что случилось? — спросила Тира, когда близнецы, запыхавшиеся, остановились перед ней.
— Идём, — ответила Вейнара, с трудом переводя дыхание. — Надо забрать Ветра.
— Прямо сейчас? А подождать это не может? Что за спешка? У меня подруга лежит в больнице, мы идём её навестить. Давайте через час, а?
— По-твоему, мы от нечего делать так летели? — возмутился Киран, оглядываясь на дорогу, через которую только что бежал.
— Не кипятись, — остановила его сестра. — Тира, мы можем не успеть. Мы прилетели сюда полчаса назад, сразу к нему. Он согласен бежать из больницы. Пока. Он все эти дни не принимал лекарств и… в общем, у него была возможность более-менее прийти в себя и подумать. Но перемену в нём уже заметили. Сегодня его увидели в нормальном состоянии. А нормальное состояние они понимают только как состояние «он крайне опасен». Ты можешь себе представить, что будет, если его снова накачают лекарствами и ещё и применят электрошок! Идём! Мы с Кираном вдвоём его не вытащим, нам нужна и ты! Он ведь ещё не может сам активизировать куб…
Тира испуганно смотрела на близнецов. Кто-то дотронулся до её плеча.
— Иди, — сказал ей Миррет, — я сам схожу к Альме, всё будет хорошо. А ты придёшь попозже.
Взволнованно Тира обернулась на здание больницы всего в нескольких метрах от неё, посмотрела в глаза Миррету.
— Иди, — повторил он, кивнув.
И Тира последовала за близнецами.
Миррет проводил её взглядом, поднялся по ступенькам на крыльцо и вошёл в вестибюль.

Материализовавшись в палате, они увидели Ветра в смирительной рубашке, понуро сидящего на своей кровати. Ни куда-то бежать, ни вообще сопротивляться действиям персонала он, похоже не собирался, но медсёстры, видимо, решили на всякий случай перестраховаться: мало ли что на уме у психа. Заметив появление знакомых, Ветер перестал разглядывать носки тапочек и поднял голову.
— Они вот-вот придут, — негромко произнёс мужчина.
Ему помогли встать.
— Сначала развяжем или переместимся? — спросила Вейнара. В коридоре послышались шаги и голоса.
— Переместимся, — молниеносно отреагировал Киран, занимая своё место и беря за руку сестру. — Тира, руку!
— Мои стихи! — отчаянно вспомнил вдруг Ветер, точно ребёнок, упустивший воздушный шар.
Тира в одну секунду выгребла из тумбочки всё, что там было, не разбираясь, и сунула ему за пазуху.
Ребята соединили руки. Перед глазами заплясали золотые пучки.
Меньше, чем через минуту, дверь в палату раскрылась, и на пороге застыла растерянная медсестра, а за её спиной — два санитара.
— Они улетели, — доложил один из соседей по палате Ветра, ткнув пальцем в стену. — Туда.
Двое других усиленно закивали головами в знак согласия.
Женщина раздражённо закрыла дверь, пробормотав: «Коллективное сумасшествие».
— Надо его искать, — обратилась она к санитарам. — Он опасен для окружающих.

Четыре человеческие фигурки стояли посреди широкого поля. Ветер раскинул руки в стороны, подняв голову к небу, и глубоко вдохнул.
— Свобода, — прошептал он счастливо, закрыв глаза. — Свобода!
Он закружился, глядя вверх:
— Я вижу небо!!! Я снова могу летать!
Он подпрыгнул, завертевшись волчком, и вдруг с глухим звуком упал на землю. Тира и близнецы подбежали к нему. Мужчина лежал неподвижно, закрыв глаза.
— Ветер? Ты живой? — негромко спросила Тира, дотрагиваясь до плеча.
— Он хоть ничего себе не сломал? — подозрительно его оглядывая, произнесла Вейнара.
— Я ничего не сломал, — утробно прогудел тот, не открывая глаз. — Я просто разучился летать.
Вейнара облегчённо вздохнула.
— Ну, это пустяки, — при этих словах Ветер даже глаза открыл от неожиданности, — у тебя просто ещё очень ослаблен куб. Главное, что ты цел после этого падения, а то как тебя лечить?
— Кстати о лечении и иже с ними, — заметил Киран. — Куда мы теперь?
Настало молчание. Потом Вейнара обратилась к Тире:
— Ты говорила, у «Надежды» была лаборатория? А нельзя ли в ней пожить?
— Пожить? — переспросила Тира. Она никогда не думала, что полученные знания могут пригодится таким образом. — Пожалуй, что можно, да.
— Вот и прекрасно.

Несмотря на то, что прошло уже столько времени, гараж остался нетронутым: дурная слава трагически погибшей группы в этот раз принесла пользу. Люди предпочли не приближаться к ненавистному и опасному месту даже после исчезнования участников: не ровен час, с самими что-нибудь приключится. Тира, Вейнара и Киран окружили Ветра и, активизировав кубы, вошли через стену внутрь. Оказавшись в помещении, Тира машинально (сколько раз ей приходилось это делать, проживая жизни членов группы «Надежда»!) нажала выключатель. Как ни странно, загорелся свет, и у присутствующих появилась возможность как следует осмотреться.
По периметру всего помещения стояли приборы, компьютер в углу, два стола, вешалка с ширмой. На крючках висела одежда; внизу, на полу стояли две сумки и пакет. Вейнара заглянула внутрь и достала нечто, завёрнутое в целлофан и издающее неприятный запах. Девочка хотела его развернуть, но Тира остановила.
— Это я купила селёдку по дороге. Хотела вечером салат под шубой сделать, — пояснила она.
— Ты? — не понял Киран.
— Ой, я хотела сказать, Якира. Всё время путаюсь.
— Полагаю, она уже пропала, — заключила Вейнара, кладя свёрток обратно в пакет. — Надо будет навести здесь порядок. А так место очень даже ничего.
Ветер тем временем возился за ширмой.
— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Тира, когда шорох прекратился.
Мужчина вышел из-за ширмы. На нём был костюм Дедрика.
— Всё-таки лучше, чем больничная пижама, — заметил он. — В этом можно даже на улицу выйти.
Тира почувствовала себя неуютно, но ничего не сказала. В конце концов, он прав: это лучше больничной одежды, он ведь тоже человек, не сидеть же ему круглосуточно в четырёх стенках, а людей из «Надежды» уже давно нет в живых…
— Ну, и как мы назовём нашу организацию? — вопросила Вейнара, рассматривая приборы.
— Назовём? А это обязательно?
— Конечно, обязательно! — удивилась девочка. — Вспомни Врунгеля: «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт!» Они были «Надеждой». Название неплохое, но, видимо, недостаточно жизнеутверждающее.
— Рассвет, — произнёс Ветер задумчиво.
— Рассвет?
— Да. На Земле стало очень темно. Когда «сумерки» уйдут, наступит самый настоящий рассвет. Поэтому мы будем «рассветом».

Никто не задумывался о том, сколько прошло времени. Просто наводили порядок в помещении, возились с приборами, проверяя, что работает, а что нет. В компьютере Тира обнаружила добрую половину всех тех расчётов, которые она несколько недель назад восстанавливала по памяти. «И как я сразу не додумалась сюда сходить? — думала девочка, переписывая на дискету обнаруженные документы. — Куда меньше было бы мороки».
Вот те самые первые расчёты Антренны с Кауртой, из-за которых была закрыта лаборатория в институте. А вот документ с листовкой. А это что? Тира не помнила такого документа. Она видела его впервые. Всего несколько страниц. Собственно, не так много… Но что это? Внимательно вчитываясь в написанное, Тира постепенно начинала понимать: это тот самый расчёт, который оказался стёрт из воспоминаний Каурты. Вот он. Ничего не потеряно. Затаив дыхание, девочка поставила бумагу в лоток принтера и отправила документ на печать…
— Что там? — поинтересовался Киран. Тира от неожиданности вздрогнула.
— Последний расчёт, — ответила она, собирая выползающие из принтера листки. — Теперь у нас всё есть.
Надо будет Миррету сказать. Кстати…
— А сколько времени кто-нибудь знает? — Тира оглядела присутствующих.
— Думаю, вам пора домой, — заметил Ветер. — А то волноваться будут. Уже должно быть поздно.
— Ну, о нас-то волноваться некому, — отмахнулась Вейнара, — а вот о Тире могут. Так что ты иди. Впрочем, мы с Кираном, наверно, тоже пока что полетим, дома дела. Встретимся через недельку. Ветер пока что займётся восстановлением своего куба. Только ты его, Тира, навещай.
— Ну, насчёт этого могла бы и не беспокоиться, — улыбнулась девочка.
— Угу, — кивнул Киран. — Это у неё привычка от общения со мной. Всё время боится, что я что-то не так сделаю.
— И не без причины, — вставила Вейнара. — Ладно, идём. Пока, Ветер. Не скучай.
Тира взяла дискеты и распечатки, и они втроём вышли через стену на улицу. Домой она вернулась в начале десятого и только присев на кровать, почувствовала, как устала за день.
Следующее утро Тира начала с просмотра принесённых из лаборатории материалов. Выводя всё на печать, она подумала о том, что надо бы всё же дозвониться Миррету, он должен это увидеть, и как можно раньше, ведь времени у них немного… Телефон снова не отвечал. Собрав все материалы, Тира уже, было, собралась пойти к нему домой, когда послышался звонок в дверь.
Он смотрел на неё как-то виновато. Неуклюже топтался на пороге, мешая закрывать дверь, и нещадно кусал губы. Как он ей скажет? Как?..
— Что произошло? — спросила Тира.
Миррет опустился на корточки, опершись спиной о входную дверь.
— Я… — он замолчал.
— Где ты был? Я всё утро звонила.
— У Альмы.
— Как она?
Миррет вздохнул и встал.
— Я… Я нехорошие новости тебе принёс, Тира…
Она смотрела на него не мигая. Говори.
— Она в коме. Врач сказал…
— Я всё поняла, — продолжила Тира спокойно. Она повернулась и пошла на кухню, там достала из шкафа два стакана и налила в один воды из графина.
— Это когда-нибудь должно было случиться, — произнесла она, протягивая стакан Миррету. — Держи, ты, наверно, хочешь пить.
Парень взял стакан в руки и поставил его на стол. Не обращая внимания на его действия, Тира налила второй и сделала глоток.
— Когда это случилось? — спросила она. — Сегодня? Вчера?
— Сегодня утром. Мне её родители из больницы позвонили, и я пошёл.
— А мне почему никто не позвонил?
— У тебя никто не брал трубку…
Вот что значит усталость: она не услышала звонка. Впрочем, что это меняет?
— Что ещё сказал врач? — спросила она. — Хотя я и так знаю. Она уже не придёт в себя. Он так сказал ведь? Её организм больше не справляется. Несколько недель — и всё. По крайней мере, ей больше уже не больно.
Тира сделала ещё несколько глотков воды из стакана.
— Я сейчас одеваюсь, и мы идём к ней. Может быть, если бы я пришла вчера, этого бы ещё не случилось.
— Тира, — начал, было, Миррет, она его перебила:
— Ты со мной пойдёшь?
— Да…
— Больше ничего не говори.

Как в тумане, она открыла дверь в палату. Еле-еле работают приборы. Альма белее мела. На лбу чёрно-белая глянцевая прядь — отпечаток того, что её сейчас убивает. Быстро развернувшись, Тира выбежала из помещения.
Миррет настиг её больничном дворе.
— Меня сейчас стошнит, — прошептала девочка.
— Может быть, всё ещё будет хорошо, — предположил парень, беря её за плечи.
— Что ты городишь? — закричала Тира на него. — Какое «хорошо»? Откуда «хорошо»? Ты что, ослеп? Она умирает!!!
Внезапно о чём-то вспомнив, девочка полезла в сумку.
— Что ты ищешь?
— Это может ей помочь, — ответила Тира, вынимая цилиндр. Она повернулась, собираясь снова идти к подруге. Это надежда. Это спасёт её. Ну, или хоть немного поможет. Как ей, Тире… Должно помочь! Может помочь… Перед глазами плыло,онане видела дороги.
Чья-то рука задержала её, не успела она сделать и двух шагов, и знакомый голос испуганно произнёс:
— Что ты делаешь?
Она обернулась и сфокусировала взгляд на Миррете.
— Не делай этого! Он не поможет!
Тебе-то по чём знать? Она моя подруга! Я хочу хотя бы попытаться спасти её!
— Пусти!
Тира попыталась вырваться, но Миррет взял её за плечи сильнее.
— Я сказала, пусти меня! Иначе она умрёт! — в ответ на попытку девочки оттолкнуть его или ударить Миррет крепко обхватил её обеими руками, прижав к себе. — Пусти! Я должна ей помочь! — отбивалась Тира, не видя ни неба, ни земли за пеленой слёз.
— Нам нужен цилиндр, Тира! — борясь с неутихающими ударами по чём ни попадя, крикнул ей в ухо Мирет. — Всем нам! Всей Земле, слышишь? Нам без него не выжить! Нам каждая капля энергии дорога!
— Тебе наплевать на Альму! — кричала сквозь слёзы Тира, колотя Миррета цилиндром куда-то в плечо. Видимо, было достаточно больно, потому что Миррет попытался перехватить руку девочки. Возмущение, обида, отчаяние кипели в ней. Это было предательство! — Ты даже её не знаешь! Ты… Ты вообще все эти годы был неизвестно где, а теперь пришёл и… и…
— Тира! Тира… Афффф… — Миррет зажмурился от боли от очередного удара и поймал-таки руку с цилиндром, чуть было не выпустив из объятий саму Тиру. — Тира… — прошептал он, сгребая её в охапку. — Тира… ты права… я не знаю Альму. Но я знаю тебя… Тира, милая, это ей не поможет, неужели ты сама не понимаешь? Она в любом случае умрёт… Извини… Я знаю, что не должен так говорить…Но её могло бы сейчас спасти только очищение всей Земли от «сумерек»… Прости меня…
Тира уже не сопротивлялась, и Миррет, спрятав цилиндр и ослабив хватку, теперь обнимал, баюкая и поглаживая по голове, рыдающую девочку. Ему было стыдно за это невольное предательство, и ещё отчего-то очень горячо глазам. Что он мог сделать?..
— Если б она хоть на немножко пришла в себя, — посмотрела девочка просяще в глаза другу. — Я ей столько хочу сказать…

Вот уже второй час Вейнара от нечего делать листала журналы более чем полувековой давности, а Киран увлечённо резался в карты с компьютером.
— Не надоела тебе эта тупая игра? — недовольно спросила девочка, отодвигая от себя стопку литературы.
— Это не тупая игра, — возразил брат, не отвлекаясь от своего занятия.
— Это тупая игра, и ты не отрываешься от неё уже больше часа. Мог бы заняться чем-нибудь полезным.
— Интересно, чем? Почитать вместе с тобой эту макулатуру? Ах, как интересно, от какого инопланетянина забеременела в этот раз Свилита Толли?
— Свилиты Толли ещё и в проекте не было, когда печатались эти журналы, — заметила сестра.
— Да хоть папа римский — мне всё равно! И давай договоримся: я не виноват, что ни Ветра, ни Тиры здесь нет. Я тебе предлагал слетать к ней домой.
— По-моему, ты не хуже меня чувствуешь, что её нет и там.
— В таком случае жди и не мешай мне играть, — ответил Киран.
По помещению пронёсся лёгкий ветерок, а потом мужской голос произнёс:
— Сразу видно, что у меня гости! Надеюсь, летающих по комнате тарелок не будет?
Близнецы разом обернулись.
— Ветер!
Он стоял, сунув руки в карманы, в несколько испачканной рабочей одежде и улыбался.
— Как дела? Вы в этот раз надолго?
— А где Тира? — спросила Вейнара. — Ты её не видел сегодня?
— Вообще-то, я не видел её с тех пор, как мы все расстались неделю назад, — задумчиво произнёс мужчина. — Я бы её навестил, но не знаю адреса, а ориентироваться, как вы, ещё не умею.
— Она ни разу не приходила к тебе?! — ахнула Вейнара. — Я же просила её! Ну, ни на кого нельзя положиться!
Киран тяжело вздохнул, но почёл за лучшее промолчать. Ветер улыбнулся:
— Ну, положим, я не младенец и в свои сорок пять могу недельку позаботиться сам о себе. Нашёл, между прочим, работу — грузчиком в магазине — и уже хватает ума не летать при людях. Так что со мной всё в порядке. А вот Тиру надо бы навестить: она человек не безответственный, и если обещала и не пришла, значит, причина была серьёзная.

Киран открыл дверь в палату. У больничной койки сидела темноволосая девочка, зябко кутаясь в шерстяную кофту. Нашли. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить Альму, все трое приблизились к её подруге.
— Тира? — шёпотом позвала Вейнара, дотронувшись до руки. Девочка подняла на вошедших усталые глаза.
— Ветер, — негромко произнесла она. — Извини, я совсем о тебе забыла.
В голосе не было ни тени эмоций. Тира поёжилась и посильнее запахнула кофту.
— Это ничего, — ответил мужчина, — я справился. Скажи, как твои дела.
— Как мои дела, и так видно… — вздохнула девочка. — Мой куб только чуть-чуть замедляет процесс. А если я уйду, её придётся подключать к аппаратам жизнеобеспечения.
— Ты же не собираешься ночевать на этом стуле? — с сомнением уточнил Киран.
— Ну, ночевала же я на нём вчера…
— Она ночевала на нём и позавчера, — добавил вошедший в палату Миррет. — Останьтесь сегодня кто-нибудь вместо неё, ей надо отдохнуть.
— Без проблем, — с готовностью ответил Киран. — А завтра меня Вейнара сменит. Будем по очереди.
Тира попыталась возражать, но Миррет поднял ослабшее тело на руки со словами:
— Успокойся. Из здесь присутствующих на роль твоего сменщика не гожусь только я, у остальных куб такой же сильный. Киран справится.
Вейнара предпочла остаться с братом — хоть они и ругались постоянно, но не расставались никогда — и, поставив рядом ещё один стул, уснула у него на плече, а Ветер вернулся в лабораторию.
Ирита открыла дверь.
— Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнула женщина. — Как тебе удалось уговорить? Я испекла её любимый пирог.
— Она спит, — ответил Мирет, заходя с Тирой на руках в коридор.
— Тогда хоть ты попей чаю.
— Попью. Давайте её уложим.
Тиру разули, вынули из кофты, в которую она была всё это время закутана, и уложили под одеяло. Взгляд Миррета упал на оставленные Тирой на столе распечатки. Он обернулся к Ирите.
— Я посмотрю, можно?
Она кивнула.
— Я принесу тебе сюда пирог.
Когда настало утро, Миррет спал, сидя за столом, положив голову на локоть. Пустые тарелка и чашка были отодвинуты в сторону, а другая рука придерживала тот самый расчёт Каурты, которого им так не хватало.
Спустя несколько часов Миррет снова вошёл в палату, держа в руках пакет с бутербродами для близнецов.
— Как Тира? — спросила Вейнара, расхаживая от окна к двери.
— Тира всё ещё спит, — ответил Миррет. — А как Альма?
— Без изменений, — сказал Киран. — Впрочем, надо признать, никаких ухудшений я не заметил. Может, процесс застыл из-за того, что мы с Вейнарой были тут вдвоём?
— Вот бы ещё знать, что дальше делать, — вздохнула девочка.
— Вам — пока ничего. Теперь моя очередь. Вчера я нашёл у Тиры недостающие расчёты, теперь я всё соберу, пересчитаю, мы с Ветром отладим приборы, а вот тогда…
— И когда наступит это «тогда»?
— Месяц, полтора, два… — ответил Миррет неопределённо.